Здание Петровского театра было задумано его владельцем Медоксом (и осуществлено архитектором Розбергом) очень по-московски, со множеством разных помещений, располагавших к встречам и болтовне. При его открытии в декабре 1780 года почтенной публике сообщали, «что огромное сие здание, сооруженное для народного удовольствия и увеселения, умещает в себе сто десять лож, не считая галерей». Чтобы принять многочисленных зрителей, имелось «двенадцать разных дверей к подъезду, три каменные лестницы, ведущие в партер и ложи, и еще две лестницы деревянных, ведущих в галереи».
При театре существовала «старая маскерадная зала в два света», называемая теперь концертной, рядом с ней – «карточная в один свет», куда сходились в антрактах, после спектаклей или во время маскарадов те, в ком эта страсть побеждала все прочие. Для дам имелась просторная комната, «дамский уборный кабинет», где они могли поправить прическу или платье, поболтать и сверить свой туалет с модными журналами, разложенными на столах к услугам посетительниц.
Большой театр, открытый 20 августа 1856 года.
Перестроенный Петровский театр Медокса.
«Новопристроенная маскерадная зала» – Ротонда – была совершенно круглой формы, с верхним балконом для оркестрантов. Двадцать четыре колонны отделяли от общего пространства узкую галерею, на которую вели две ступеньки. В зале Ротонды, так же как и в клубе Благородного собрания, могло поместиться до двух тысяч человек «обоего полу» (женщины занимали места раза в три больше, чем мужчины, из-за своих огромных платьев). С четырех сторон к Ротонде примыкало по «угольному» кабинету; они служили убежищем тем, кто не танцевал или отдыхал от танцев.
Петровский театр удивительно вписывался в быт тогдашней Москвы и пользовался у ее жителей большой популярностью. Ложи абонировались на весь сезон, и каждая имела свое неповторимое лицо, так как владельцам полагалось их «заблаговременно нанять и отделать, как самим угодно»: оклеить обоями или обить тканью, меблировать и осветить по своему достатку.
Большой Петровский театр в 1825 году, второй этаж.
Meдокс не только внутренние помещения театра устраивал, приноравливаясь к вкусу москвичей, но и репертуар сверял с их требованиями, советуясь с «просвещенными театралами», которых появилось в Белокаменной уже известное число и большинство из них имело домашние сцены. Эти любители театра являлись и переводчиками и сочинителями пьес и помогали образовываться Медоксовым актерам. «Организм театральный был им известен до подноготной: они понимали значение каждого гвоздика в полу, каждой веревочки за кулисами. Тайны хорошей обстановки пиес на сцене были для них домашние тайны, и потому они вполне могли называться знатоками театра. Медокс часто руководствовался их советами». А его первые исполнители в свою очередь разъезжали между пробами и спектаклями в присланных за ними барских экипажах по домам или имениям и «ставили на профессиональную ногу» крепостных служителей Талии, Мельпомены и Терпсихоры. Они наговаривали «с голосу» роль какому-нибудь поваренку, учили «девок» грации графини или гризетки, проходили пьесу с целой труппой, а иногда и сами исполняли на этих сценах заглавные роли. Хозяева поважнее или побогаче приглашали к себе Шушерина и Плавильщикова (до их отъезда в Петербург), Лапина, Померанцева и, конечно же, первую «любовницу» на московской сцене – Марию Синявскую.
Большой театр - название Петровского театра в Москве, принятое с середины XIX века.
Зрители из просвещенных любителей и владельцев театров занимали у Медокса почетные места. Перед самым оркестром в партере ставились для них специальные табуреты, тогда как часть партера предназначалась «для стоячих» зрителей – тех, кто не мог абонировать ложи и не хотел взбираться под потолок на «полтинишную или четвертную» галереи.
Далее ► Фигарова женитьба
Главная ► Мода и история театра
