Покончив с мятежными приверженцами старины, Петр укатил в Воронеж, а вернувшись через некоторое время, принялся заводить новые порядки. «208 (1699) году декабря в 20 день Великий государь, царь и Великий князь Петр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белый России самодержец указал впредь лета счислять и писать с нынешнего генваря с 1-го числа от Рождества Христова 1700 года (по обычаю других Европейских христианских областей, а не от сотворения мира, как прежде в России употребляемо было и году начало числилось с 1 числа сентября)». И в знак доброго начинания Нового века приказано было «в царствующем граде Москве учинить украшения из ветвей еловых, сосновых и можжевеловых на всех больших и проезжих улицах». В первый день нового века литургия состоялась «в соборной Успенской церкви в присутствии Его Императорского Величества; при благодарственном пении, по обычаю Нового лета в начатии, отправлена ж и пушечная стрельба довольная и фейерверк на Красной площади, а по дворам ворота украшены зелеными ветвми и древами с разными светы, емблемами и симболами». Стоять тому украшению положено с 1 по 7 января. А по вечерам повелели на улицах, где позволяла ширина, зажигать «иллуминацию» – то есть огни (или попросту костры) из дров, хворосту и соломы. Так в быт старой Москвы вошли новогодние елки.
Указ о смене одежды
Вскоре на воротах, рыночных столбах и городских заборах появились объявления, что со дня богоявления господня (6 января) всем русским, кроме духовных лиц и крестьян, зимою ходить в венгерских кафтанах или шубах, летом же носить немецкое платье и башмаки.
Западноевропейский модный женский
костюм. Около 1700 года.
Западноевропейский модный мужской
костюм. Около 1700 года.
Вид многих московских жителей в необычных для них узких и коротких одеждах был нелеп и смешон. Особенно страдали женщины. «Так как формы московитских женщин не стеснены узким платьем, а могут свободно разрастаться, как им угодно, то у них не всегда можно встретить стройный и соразмерный стан», – вынесли бесстрастный приговор красавицам того времени цесарские послы. Худоба для русской женщины в конце XVII века считалась большим недостатком, и существовало несколько верных способов «обрести тело». Самым испытанным среди них являлся следующий: страждущую пополнеть укладывали на несколько дней в постель, поили хлебной водкой, обильно кормили и не разрешали двигаться.
Одежда тоже помогала «создать модный силуэт». Она состояла как бы из трех слоев. На нижнюю рубашку, которую в просторечье называли нижней срачицей, надевалась верхняя, «красная» сорочка, или, по-теперешнему, платье. Шилось оно из тонкого полотна или другой более легкой хлопчатобумажной ткани типа кисеи. Носили его обязательно с поясом, и поскольку при этом обрисовывались все женские формы, то наряд этот считался «стыдливым» и в нем ходили только дома. При выходе «на люди» поверх «красной» сорочки надевалось верхнее платье. Это могла быть «телогрея», «шубка», «охабень» или «летник»; они шились из тяжелых тканей: шерстяных или шелковых, а у более богатых – из бархата, тафты, камки и обьяри. Во всех этих верхних нарядах имелись прорези в подмышках, куда обычно просовывались руки, а разной формы и длины рукава завязывались сзади. Предусматривался при этом и определенный покрой: от плечей – колоколом, чтобы ни в коей мере одежда не облегала тела. Особого искусства и тренировки требовало ношение так называемого «летника», рукава которого сшивались только у проймы, а дальше висели большими полотнами, показывая дорогую подкладку. Дополнял этот тяжелый теплый наряд (надеваемый и летом) головной убор, совершенно скрывавший у замужней женщины волосы. Не было большего срама, как на людях «опростоволоситься». (Распущенные, неубранные волосы служили признаком глубокой печали или траура.) Обычно все волосы собирались в «подубрусник» – маленькую шапочку; затем повязывали «убрус» и на него надевалась либо «кика», либо шапка. На лоб спереди по праздникам прикрепляли «поднизь» – сетку, плетенную из золотой или серебряной нити и украшенную жемчугом. По бокам от висков свисали «рясы» – нити из жемчуга и бус. Шею и плечи покрывали «оплечья» – огромные воротники из дорогих тканей или бобрового меха, которые у самой шеи скрепляло стоячее ожерелье.
И вот теперь со всем этим предстояло расстаться. На «богатом» теле нужно было корсетом резко обозначить талию и выставить напоказ не только волосы, шею, плечи, но и ... грудь! Москва пришла в страшное смятение. Заволновались не только женщины – еще больше негодовали мужчины: они ревностно охраняли прелести своих жен, сестер и дочерей. Кроме того, новая мода коснулась их в первую очередь. Еще до указа одеться в «немецкое платье» им пришлось расстаться с обычным доселе признаком мужской красоты – бородой. «Пощажены были только патриарх, князь Михаил Алегукович Черкасский и царский оберегатель Тихон Никитич Стрешнев». Остальные приближенные царя лишились бород еще до наступления нового века, а за ними – и вся Москва. (Кстати, в октябре 1700 года должность патриарха была упразднена со смертью последнего из них – Адриана.)
После указа о смене одежды несколько лет позволялось донашивать старую (на платья ставили казенное клеймо с указанием года и месяца), но с 1705 года уже никакие отговорки не принимались. Лишь к некоторым государь снисходил: Прасковья Федоровна добилась у него разрешения ходить в «русском» платье и старинном головном уборе.
Реформа в одежде являлась отчасти как бы материализацией реформы в образовании и воспитании, начатых Петром еще раньше. И здесь он был непримирим. Если Прасковья выпросила для себя некоторые уступки, то в отношении дочерей спорить с царем ей было бесполезно и даже опасно. Петру в его нововведениях помогала как будто сама природа: в 1701 году страшный пожар обрушился на Измайловский дворец, словно желая вместе со старым жильем уничтожить и прежний образ жизни, бытовавший в нем. Его принялись отстраивать заново, расширив и перепланировав многие палаты. Теперь во дворце появилась просторная зала для балов и танцев.
Далее ► Попечение об образовании
Главная ► Мода и история театра