Подросли к этому времени царевны. Их одели в немецкое платье и приставили к ним учителей: Остермана Генриха Иоганна Фридриха, которого Прасковья Федоровна стала называть Андреем Иванычем, и Этьена Рамбура – его величали на русско-немецкий манер Стефаном Рамбурхом. Он «танцу учил и показывал зачало и основание языка французского».
Попечение об образовании постепенно начинало занимать в русском обществе все более видную роль. Отдельные счастливцы (а по старым понятиям «горемычные») удостоились чести быть посланными самим царем для обучения в чужие края, да еще «на государевом жалованье». Сей жребий пал как на подьяческих детей, с детства свыкшихся с мыслью, что только «чрез науку свою» могут они в люди выйти, так и на отпрысков знатных фамилий. У дьяка Посольского приказа Ивана Волкова в Париже «маялись» сразу несколько сыновей, там же совершенствовал «искусство» свое «у французского короля дохтор Петр Посников» (тоже сын дьяческий). Стольник же Петр Михайлович Бестужев-Рюмин был «отпущен для смотрения иностранных государств», а сын его Михайла – «с ним для наук».
Собор Спаса Нерукотворного Образа,
церковь бывшего Заиконоспасского монастыря.
Других старались образовать у себя дома. Для этого открывались наскоро устроенные школы. Многие из них возникали в знакомых уже нам местах: в Немецкой слободе – «Голландская» (в ней учился один из сыновей все того же дьяка Ивана Волкова, мечтавшего, вероятно, с помощью «государева жалованья» вывести в люди свое многочисленное потомство); на Покровке несколько лет процветала школа пастора («препозита») Эрнста Глюка, «который учил на бывшем боярина Василья Федоровича Нарышкина дворе русских учеников по-немецки и по-французски». Одни из таких заведений, едва появившись, вскоре переставали существовать; другим же суждено было стать колыбелью разных наук в отечестве, как, например, школе «математических и навигацких наук», приютившейся в Сухаревой башне, или «хирургической школе» при «Гошпитали», расположившейся в Лефортове. Своим основанием она обязана доктору Николаю Бидлоо, приглашенному в Россию в 1702 году, и со временем сюда стали переманивать лучших учеников даже из школы Заиконоспасского монастыря.
С началом нового века начинает свой новый век и одна из самых старых школ Москвы, в Заиконоспасском монастыре, основанная еще Симеоном Полоцким. После его смерти во главе ее стал Сильвестр Медведев, и называлась она «Еллино-Греческой Академией». В 1701 году вышел царский указ, повелевавший «завесть в Академии учения латинския», для чего из Киево-Могилянской академии прибыли новые преподаватели. Теперь Академия получила название «Славено-Латинской» и среди всех прочих наук и упражнений одно из первых мест отводилось «риторике» и «пиитике». На занятиях в этих классах учеников готовили к их будущему поприщу – в это время оно еще не обязательно должно было быть духовным, но непременно требовало умения воздействовать на людей и словом своим и внешним видом. Поэтому в «новосияющих славенолатинских Афинах, в царствующем и богоспасаемом великом граде Москве» расцвел свой театр и дважды в год регламент предусматривал «делать комедии, что зело полезно к наставлению и к резолюции, си есть честной смелости». В этот театр в ноябре 1701 года пригласили москвичей на представление комедии «Ужасная измена сластолюбивого жития с прискорбным и нищетным». В программе спектакля разъяснялось, что комедия, «прежде изображенная в евангельском Пиролюбце и Лазаре», ныне же будет «явленная действием благородных российских младенцев».
Появление школьных театров
Школьные театры возникли в Западной Европе очень давно «для лучшего усвоения учащимися латинского языка» (на нем обычно и разыгрывались там представления), для запоминания библейских сюжетов и т.п. Главная же цель, ради которой преподаватели устраивали спектакли, была назидательная: «внушение добродетели и нравственности».
Валтасаров пир. Гравюра из Библии Николаса Иоанниса Пискатора.
Однако, несмотря на подобный сугубо педагогический уклон, представления школьных драм по сюжетам из библии собирали множество зрителей, давно вышедших из ученического возраста. Для Москвы же это вообще стало событием необычайным, так как среди приглашенных на школьную комедию большинство видели театральное представление первый раз в своей жизни.
Спектакль назначили на послеобеденное время, когда опустели и закрылись многочисленные лавки и торговые ряды вокруг Красной площади, сквозь которые нужно было продираться, чтобы попасть на Большую Никольскую улицу. Здесь в Спасском монастыре, «что за иконным рядом», находилась Академия. Ее начали строить еще в царствование Федора Алексеевича, а завершили уже в правление Софьи. Постройка возводилась на деньги, завещанные иеродиаконом Мелетием, но «за недостаточностью» ближнему боярину князю Василию Васильевичу Голицыну, надзиравшему за работой по поручению Софьи, пришлось добавить собственных денег и из царской казны. Здание Академии было «каменное трехэтажное длиною в пятнадцать, шириною в пять саженей два аршина, вышиною более шести саженей». Передний фасад его смотрел на китайгородскую стену, а по сторонам, обращенным к монастырю, его обрамляли галереи. Внутри помещение давило своих обитателей массивными сводами, но «середина второго яруса занята была огромною залою». Предназначалась она для публичных собраний и всевозможных академических торжеств. Обычно здесь стояла кафедра, а сегодня устроили сцену и разместили скамьи для зрителей; в первом ряду особо почетным посетителям поставили стулья и даже несколько кресел.
Далее ► Школьные представления
Главная ► Мода и история театра
