Народная смеховая культура издревле знала, как мы уже говорили, игру с куклой, игру с предметом, что явилось одним из самых плодотворных источников развития искусства играющих кукол. Ученые обратили внимание на то, что в обряде, особенно обряде календарном, постоянном, традиционном, непременно присутствовал некий предмет – символ языческого божества, который по-своему выражал стремление человека умилостивить таинственные силы природы.
Французские актеры часто не носили маски, а только белили лицо мукой (это были так называемые маски барбулье), и даже игравшие классических персонажей актеры парижского Театра итальянской комедии предпочитали иногда играть без масок, как например играл, прославленный Арлекин, Анджело Константини (Меццетино).
Чучело из соломы почти величиной с человека, наряженное в женскую сорочку, плахту, намиста и венок из цветов; верба, увешанная лентами и венками, нарядная кукла под ней – принадлежность праздника Ивана Купалы, Березка, увешанная лентами, в троицын день и, наконец, главное действующее лицо на рождественских игрищах – коза, «восходящая, – как предположил Белецкий, – к козлиным, сатирическим маскам языческих Брумалий».
Народная традиционная обрядность на многие века сохраняет свое пристрастие к
игре с куклой, москолудству; из века в век передаются не только драматургия
праздника, его смысловые акценты, но и остаются нетронутыми сами предметы, куклы, символы.
Этот предмет становился центром праздника. Вокруг него собирались люди,
устраивались игрища, пляски, песнопения, сам же он оставался, как правило, неподвижным. Если же в ритуал
праздника и входили какие-либо движения, действия предметов (как, например, игра
с козой, которую двигал человек, или сжигание масленичного «чуда»– соломенной
куклы), они всегда носили откровенно театрализованный характер. Народной комике
не нужны были таинства, некого и незачем было уверять в том, что коза движется
сама, без помощи человека, а соломенная кукла, символ уходящей зимы, сама
загорается, без специального факела и намеренного ритуала.
Народному празднеству всегда доставало и радостного возбуждения и активности фантазии. Все было заранее известно и заранее предопределено, и тем не менее втянутые в игру люди все переживали как бы впервые: эта радость питалась надеждой на лучшую погоду, лучший урожай, вообще на лучшие времена. Народный праздник – это продолжение жизни, он неотрывен от нее. Даже самые ирреальные, фантастические проявления этого праздника оставались связанными с той реальной почвой, которая предопределяла народную жизнь и ее миросозерцание.
Известно, что всякая религия, особенно на первых порах, когда ей еще приходится завоевывать внимание и веру прихожан, пользуется и народными образами и народными обрядами в своих целях. Многие из известных нам религий воспользовались и любовью человека к обыгрываемому предмету и его верой в магическую силу этой игры. Религия сделала и следующий шаг в постижении психологии праздника. Именно в недрах культа было освоено одно из поразительных свойств театра кукол–чудо оживающей на глазах зрителя мертвой материи. Это чудо религия попыталась окрасить тайной, загадочностью.
Религией, однако, было замечено: чудо только тогда становится чудом, когда «оживающая» мертвая материя обретает способность походить на живое существо – человека, когда движение наполняется характерностью, способностью сохранять тайну неожиданности.
Ученые любят приводить свидетельство великого Гомера, который утверждал, что в самые древние времена «у людей существовало представление о неподвижном материале, которому искусные мастера могли придавать различные формы, устраивая их таким образом, чтобы можно было подражать движениям и действиям живых существ».
Религией издревле была замечена и способность человека к живой и действенной фантазии, возбуждаемой этим поразительным чудом – приобретением человеческих черт мертвой материей. Именно поэтому, наверное, на смену неподвижным изображениям богов пришли движущиеся фигуры, которых служители культа заставили взаимодействовать, наделив их особым отношением друг к другу. Быть может, именно это и явилось прообразом первых спектаклей.
Театр кукол долгое время сохранял свои связи с культом. Не потому, наверное, даже, что он питался идеологией или образностью религии, а прежде всего потому, что взаимодействие с культом, так же как и родство с магией, сохраняло за ним право на тайну, на чудо, на потрясение. Маленькие фигурки стали не просто принадлежностью человеческой жизни, а долгое время оставались носителями тайны, особых, поразительных свойств. У многих народов память о первых кукольных представлениях сохранилась именно как одна из форм культовых представлений либо как одна из форм магии.
Далее ► Теневой театр
Главная ► Мода и история театра
