Однажды М. Булгаков принес огромную инсценировку, слепо следующую за его романом «Белая гвардия». П. А. Марков вспоминает, что сначала был «довольно пухлый том именно инсценированного романа». Инсценировка состояла, кажется, из 16 картин. Работа началась с весьма суровых сокращений. Врач Алексей Турбин и кадровый военный полковник Най-Турс соединились, слились в одно лицо – полковника Алексея Турбина. Появился милый и нескладный кузен из Житомира Лариосик. Изменили название: вместо «Белой гвардии» – «Дни Турбиных».
Однако не в этих весьма существенных изменениях состояла суть переделки, которую
совершал драматург в союзе с театром. «Дни Турбиных» уже не были военной пьесой, пьесой о белой армии.
В «Днях Турбиных» стала центральной подлинная трагедия незаурядного и субъективно честного человека, положившего жизнь на служение ложной идее. Смысл пьесы и спектакля выразили слова Алексея Турбина:
«Народ не с нами. Он против нас. Значит, кончено».
Так же творчески активно в 20-30-е годы, щедро делясь своим знанием сцены, МХАТ работал с К. Треневым, Л. Леоновым, А. Афиногеновым, В. Катаевым и другими.
В лице К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко новые советские драматурги
приобрели горячих союзников и защитников. Немирович-Данченко решительно отстаивал Погодина и «Кремлевские куранты», когда внутри коллектива зазвучали сомневающиеся голоса, упрекавшие автора в том, что он не достигает совершенства великой классики. У М. О. Кнебель в ее книге «Вся жизнь» есть рассказ о том, как
Немирович-Данченко не остановился перед тем, .чтобы сделать замечание самой Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой, недостаточно серьезно отнесшейся к погодинской пьесе.
«Очень серьезно он (Вл. И. Немирович-Данченко) заговорил о том, что ему стало обидно за Погодина, к которому актриса отнеслась свысока.
– Меня мучает, что мы иногда становимся академиками, перестаем разгадывать то, что нам предлагает новая драматургия. Хуже Чехова? Да, хуже, но сейчас я предпочту Погодина Чехову, как когда-то предпочел Чехова Островскому. Новые люди, которых он знает лучше нас, новая лепка фразы, новые конфликты – все это
дразнит, манит меня! Такой роли, как Забелина, нет во всей мировой драматургии. Не потому, что она лучше всех ролей, а потому, что это образ, рожденный новой эпохой. В нашей власти угадать человеческую глубину этих людей, а мы все еще посматриваем сверху вниз на современного драматурга...»
Это была горячая, сердечная защита нового автора великим режиссером, привыкшим к высочайшим образцам мирового искусства и литературы. Он видел привлекательность новизны в авторе и верил в него. Он верил и в себя, в свой театр, который в живом общении с пьесой, в процессе репетиционной работы восполнит и исключит недостатки, шероховатости чисто профессионального плана.
И Мейерхольд в свое время «дрался» за Маяковского, ободрял попавшего под обстрел недружелюбной критики дебютанта Вишневского после премьеры его «Последнего решительного».
Вот письмо от 17 февраля 1931 года: «...Не верь критикам, верь мне –
опытному технику сцены: Ты в «Последнем решительном» показал себя превосходным драматургом... В советской драматургии у тебя все права занять первое место: я уверен, что твоя новая пьеса будет еще замечательнее, чем то, что мы с таким наслаждением сейчас играем... Пиши, пиши, пиши для Советского театра».
Живая школа взаимовлияния, взаимовоспитания автора и коллектива начинается с увлечения, с веры театра в своего драматурга. У Маркова в книге есть прекрасное слово «обмечтовывание» будущей пьесы с автором. Как часто театр помогает писателю осознать себя, уяснить свою настоящую дорогу в творчестве! Безусловно, на Маяковского, на самую природу его условно-игровой сатирической комедии, комедии гиперболических сгущений и преувеличений, гротескных красок, метафор, сатирических символов оказала влияние долгая и постоянная дружба с Мейерхольдом. Театр Мейерхольда получил необходимого себе, действительно своего по духу, по художественной вере автора. Но театр в какой-то мере и вырастил Маяковского как драматурга.
Н. Погодин величайшей удачей своей жизни считал, что судьба свела его с замечательным советским режиссером, пафосом существования которого стала новая революционная, трудовая современность, – А. Д. Поповым. А позже – с корифеем МХАТа В. И. Немировичем-Данченко (период работы над «Кремлевскими курантами»).
Далее ► Особенности драматургии 60-х годов 20 века
Главная ► Мода и история театра