История моды маски куклы костюма

Описание льежских кукол

В конце XIX столетия головы кукол стали украшать шлемами из цинка или никеля, а сами головы вырезать отдельно от корпуса. Конструкция этих «усовершенствованных» кукол следующая: внутри корпуса на уровне плеч заделан горизонтальный металлический стержень с петлей посредине, за которую зацеплен вертикальный прут управления. Механизированная таким образом кукла может повернуть голову вправо или влево, но не способна поднять или опустить ее. Это приводит к довольно комическому эффекту: на какой бы вопрос ни отвечал персонаж, согласен он или протестует, он всегда отрицательно мотает головой. Способность куклы двигать головой породила еще одну условность театра: если на сцене находится группа действующих лиц, то говорящий непрерывно вертит головой.

Изготовить простого рыцаря несложно, кукольник делает это сам. Но если нужно сделать новую куклу ведущего персонажа – такого, как Карл Великий, Роланд, сыновья Эймона, он обращается к профессиональному скульптору и просит вырезать голову. Получив ее, все остальное – корпус, механизм, доспехи, одежду – доделывает своими руками.

Пополняя комплект новыми куклами, кукольник строго соблюдает традиционное правило: рост куклы должен соответствовать ее общественному положению. Он всегда помнит, что рост простого солдата не больше 30 см, благородного рыцаря – 50 см, принца – предводителя армии – 70–75 см, короля – 90 см, Карла Великого –1,2 м, великана – 1,5 м. И его не смущает, что высота сцены меньше роста великана, что зрители редко видят черты его свирепого лица – это возможно лишь тогда, когда он усаживается на сцене; традиционные правила сильнее практических соображений.

Куклы чуть легче сицилийских или антверпенских, но все равно тяжелые. И так как кукловод ведет в бой армию, состоящую из полководца и грозди из пяти-шести кукол, то можно представить, какой физической силой должен обладать актер! Но об этом поговорим позже. Кукол, изображающих женщин, в комплекте мало, их роли второстепенны, они грубее других. Дамы эти безобразны и плохо одеты. Для зрителей это не имеет значения – женская роль в рыцарских кукольных эпопеях – лишь повод для развития интриги.

Большинство владельцев кукольных подвалов днем работают на заводе или в мастерской, их помощники тоже. Доход от театра невелик, и, видимо, кукольником скорее руководит любовь к театру, нежели меркантильные соображения. Утомительный труд помощника вознаграждается бесплатным дешевым вином, на которое хозяин не скупится, или полутора-двумя франками в неделю (сумма очень незначительная даже в конце прошлого века). Музыканты работают и вовсе бесплатно – им предоставляется возможность продемонстрировать свой талант и бесплатно смотреть представления.

За вход в театр Леопольда нужно заплатить пять сантимов. Его зрительный зал всегда набит битком. Первыми в зал просачиваются дети. Они приходят задолго до начала, чтобы занять места поближе к сцене, и сидят на нижних скамьях, стиснутые так, что едва могут дышать. За ними – взрослые: фабричные работницы в холщовых передниках, с обнаженными руками, скрещенными на груди; парни в кожаных фартуках; степенные старики. Публика отличается на редкость наивным и невозмутимо серьезным складом ума. Все зрители приходят сюда почти каждый вечер.

Но иногда всеобщее внимание нарушается каким-нибудь буйным сорванцом. Тогда куклы останавливаются. Происходит следующий диалог между хозяином, стоящим на сцене, и персоной, уполномоченной следить за порядком в зале: «Эй, папаша!» – «Что, сынок?» – «Ну-ка, взгляни на мерзавца, вон на первой скамье, вон на того, что лупит свою сестренку!» «Папаша», сидящий в последнем ряду, не вставая с места, поднимает свой ивовый прут и через весь зал, поверх голов зрителей, творит расправу.

В антракте устраивается «холодный буфет»: хозяйка продает сваренный из разных мясных остатков холодец, приправленный луком, поджаренные куски печени или бараньей ноги, нехитрые сладости, приготовленные также дома. Буфет очень притягивает покупателей, к нему стекается толпа народа. Представление дают двое – хозяин и помощник. Оно разделено антрактом. Каждая половина длится ровно час. Как только 60 минут истекают, занавес опускается, независимо от того, окончен ли эпизод. Пьеса, таким образом, делится не на акты, а на равные по времени отрывки. Каждое представление является продолжением предыдущего.

Далее ► Чанчес, герой льежских представлений

Главная ► Мода и история театра