Несколько особняком на втором этаже находилось помещение, отделанное совсем недавно. Оно любого привело бы в изумление, так как напоминало большой шатер. Потолок был сооружен в форме огромного купола, основой которого служила гигантская шарообразная решетка, покрытая снаружи дома листовой медью. В ней светилось «четыре окна с оконницами». А внутри палаты «в шатре в трех поясах двадцать четыре окна, в средине в кругу в восьми местах частые стекла; а от того круга на трех проволошных нитях хрустальные пронизи, а на них паникадило хрустальное о шести подсвешниках, внизу яблоко». Наружный ряд окошек заставлен слюдой, оправленной железными резными рамами. Две стены в этой палате обтянуты красным сукном, а остальные – расписанными холстами и «немецкими кожами золочеными». Пол выстлан «аспидным кирпичем».
Сусанна и старцы. Гравюра из Библии Николаса Иоанниса Пискатора, 1650 год.
Палата выглядела очень просторной, и одна часть ее была отгорожена завесой. Недалеко от завесы разместили «органы» и клавикорды, принесенные сюда из комнат княжича Алексея. Рядом на лавке лежали домра, флейта и еще какие-то инструменты. В противоположном конце помещения по углам стояло два небольших резных стола с инкрустированными крышками, а между ними – «большое кресло с приступом, обитое косматым бархатом». Все остальное пространство уставили лавками, скамьями и стульями. Сегодня здесь был устроен домашний театр. Голицын пригласил всех сесть. Пока зрители рассаживались, строго соблюдая именитость, степень родства с князем и принадлежность к тому или иному полу (женщины сидели несколько особняком), вошла хозяйка дома, сопровождаемая девушками.
Княгиня предложила присутствующим чарку и холодную закуску. Когда гости устроились, Голицын вышел в сени и кликнул кого-то. Появились несколько музыкантов: один из них сел за клавикорды, другие разобрали свои инструменты и примостились на лавке. Последним прошествовал высокий, немолодой уже, но все еще красивый мужчина с галантными манерами. Это был Казимир Василевский, в прошлом шляхтич. Еще во времена Алексея Михайловича он состоял органистом в «государевой потехе», а теперь лишь изредка играл в знатных домах. Все затихли, и тогда в палату вошла та гостья, которая приехала последней. Все присутствующие встали и низко поклонились в пол. Князь провел гостью к креслу, усадил и расстелил в ногах «белое медведно». Сам же стал по правую руку от нее и дал знак начинать.
Раздалась мелодичная музыка, и два человека медленно раздвинули завесу. Зрителям
предстали картины, «писанные перспективным письмом», изображавшие пейзаж. Когда
музыка смолкла, на сцену вышел молодой человек в немецком платье и плаще и произнес следующее:
«Благочестивые государи премилостивые!
Не тако слово в памяти держится,
Яко же аще, что делом явится.
Христову притчу действом проявити
Здесь умыслихом и чином вершити.
О блудном сыне вся речь будет наша,
Аки вещь живу, узрит милость ваша».
В довершение юноша попросил всех прилежно внимать тому, что они здесь увидят, и удалился. Зазвучала музыка, и появился седовласый благородный старец с двумя сыновьями, окруженный толпой слуг. История, разыгрываемая сейчас перед зрителями, была им очень хорошо известна по Библии. Те, кто постарше, знали и конкретное лицо, случай с которым послужил поводом для написания пьесы: сын именитого боярина Ордьш-Нащокина во времена Алексея Михайловича уехал в края заморские, сбежав от отчей опеки, но затем вернулся с повинной под родительский кров и раскаялся в своих грехах.
Автором «Комедии-притчи о Блудном сыне» был Симеон Полоцкий, умерший несколько лет назад. Астролог, духовный писатель, поэт и оратор, он одним из первых сеял в России семена просвещения, и они постепенно давали всходы. Основанная им в 7186 (1678) году в Кремле типография печатала книги, в том числе и две первые русские пьесы, написанные им самим. Князь Василий не случайно выбрал это произведение для сегодняшнего представления. Помимо своих личных симпатий им руководило желание угодить почетной гостье: ею была сама Софья Алексеевна – «великая государыня и правительница». Софья питала к Полоцкому благоговейное уважение, ему она обязана была многими своими познаниями, ей когда-то он преподнес свою комедию-притчу.
Князь Василий почти не следил за действием на сцене. Он пытался уловить малейшие оттенки настроения правительницы. Софья тоже, казалось, думала о своем. Но вот кончилась первая часть пьесы: Блудного сына провожают в счастливый путь. Те же два человека, которые выходили перед началом, задвинули завесу, заиграла музыка, запели несколько голосов, и началась интермедия, которая должна была позабавить присутствующих шутовскими выходками. Софья негромко засмеялась и сразу стала привлекательнее. Ей было под тридцать, но выглядела она старше своих лет. Крупное одутловатое лицо из-за короткой шеи как будто уходило в плечи, а складка напряженного раздумья на переносице делала его мрачным. Не украшали ее внешность и жидкие волосы, которые по положению девицы она могла носить распущенными по плечам. Когда же Софья улыбалась или начинала увлеченно говорить, то от нее исходила какая-то притягательная сила.
Далее ► Царевна Софья и Василий Голицын
Главная ► Мода и история театра
