Самым примечательным местом на пути из Москвы в Петербург является, пожалуй, Тверь. Город расположился у слияния Волги с несколькими реками и с момента появления северной столицы опять приобрел важное значение. Здесь находилось одно из царских подворий, служившее приютом персонам государственного значения. Их обычно удостаивал своим вниманием тверской комендант Иван Михайлович. Он встречал сановников по старинке: «сняв с правой руки рукавицу и взяв ее в руку, кланялся так, чтобы дотронуться ею до земли», а потом приглашал к себе в гости.
Франц Николаевич Рисс. Скоморохи в российской деревне.
Хоромы его выстроены, как принято было в веке, только что ушедшем. Огромный двор с многочисленными службами огорожен забором с трех сторон; на улицу же смотрели створчатые ворота с калиткой, покрытые тесом. Дом, срубленный из толстых бревен, состоял из двух горниц: одна поставлена на жилом подклете, другая – на бане; а между ними – сени с верхним крыльцом. В какой-нибудь горнице накрывались столы для торжественного обеда.
Путники радовались этому приему безмерно. После неудобств дороги угощение коменданта казалось им вкуснее всех обильных блюд боярского стола. В комнате пахло чистым влажным деревом – стены и полы к приезду важных гостей мыли и скребли ножами. Этот запах усиливался от жара огромной изразцовой печи. Когда же во время обеда появились человек двадцать затейников, то у разморенных и осоловевших путешественников возникло ощущение небывальщины.
Затейники были одеты в домотканые рубахи и порты; на коленях и локтях у многих красовались свежие заплаты. Одни держали в руках раскрашенные деревянные ложки с погремушками на конце и какие-то шесты с цепями, другие – скрипицы, волынки, дудки и бубны. Музыканты стали в углу, и зазвучала непривычная для горожан, какая-то очень деревенская музыка. Шутки скоморохов тоже отличались оригинальностью: «Сначала все они образовали большой круг позади сидящих за столом и заходили влево и вправо; затем пустились вприпляс и, наконец, заскакали все быстрее и быстрее, забавно опускаясь на карачки, кувыркались, ломались и выкидывали очень ловкие и смешные коленца». Чтобы увидеть каждого пляшущего, гости вертелись, вставали и перегибались через стол.
Вдруг музыка неожиданно смолкла, все танцоры, взявшись за руки, образовали хоровод. Опять зазвучала мелодия, и хоровод двинулся, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, как бы увлекая всех за собой. Из общего круга вышло человек пять, и к оркестру присоединилась дробь деревянных ложек, а к ней – позвякивание погремушек, к погремушкам – притоптывание ног и ко всему этому – прихлопывание в ладоши. Возникла чудная звуковая картинка, дополнявшаяся очень живыми телодвижениями и танцем. Каждому солисту удалось показать себя: оркестр временами умолкал и тогда ложечник к трем ложкам брал еще две, потом еще несколько и выказывал чудеса игры, помогая себе коленями, головой и другими частями тела. Затем опять вступил оркестр, и опять хоровод двинулся вокруг стола. Когда он остановился, хозяин крикнул: «Хоп!» – и в мгновение ока на плечи одних скоморохов взлетели другие, а на все это сооружение – еще несколько человек, вынужденные пригнуть головы, так как оказались под самым потолком. «Образовалась как бы башня вокруг гостей, причем верхние, согнувшись над столом, гримасничали и кривлялись». По знаку хозяина пирамида так же мгновенно распалась, как и появилась.
Скоморохи
Довольный впечатлением, произведенным на путешественников, комендант объявил, что сейчас для них «сотворят Весну», и все затейники принялись «свистать, щебетать, петь и куковать, каждый на свой лад, изображая разнообразное пение птиц в лесу». «Весна» на Руси издавна была очень любима, и овладевали этим искусством с детства. Иван Михайлович во что бы то ни стало старался иметь у себя всех талантливых мастеров этой забавы, некоторых из них он покупал, отдавая втрое больше против цен на обычных мужиков, кого-то выменивал, а вольных приманивал всякими посулами. Тверской комендант имел, по его словам, шестьдесят скоморохов и очень любил ими похвастаться. В этот раз «Весна» особенно удалась, и напоследок хозяин велел затейникам затянуть песню повеселее. Они приосанились, как-то задорно огляделись и, начав петь, двинулись цепочкой вокруг стола. Песне вторили звонкий бубен и молодецкий посвист, ей как будто стало тесно в помещении – она рвалась на волю. Обойдя гостей и поклонившись, затейники покинули горницу.
Гости выразили хозяину свое удовольствие и удивление: в столице такого зрелища увидеть уже невозможно. Иван Михайлович весь светился гордостью и заметил, что его музыканты учатся теперь, как и столичные, «разные играть танцы», для чего он взял в дом пленного шведа. Да только в Твери пока танцевать никто не умеет и ни за что учиться не хочет, вот разве что заезжают когда именитые проезжие, а особливо посольство какое – так те слушают с удовольствием да иногда и пройдутся круг, другой. Сам государь его за то хвалил очень...
Оставив Тверь далеко позади, мчат путешественники дальше на север почти без остановок. Ямщики в дороге обычно «всегда свищут, а подъезжая к почтовой станции, поднимают громкий крик: «Давай! Давай!» – и орут, пока не запрягут новых лошадей, которых тут же гонят в галоп, хотя путник и не требует этого». На пути к Петербургу есть еще одно небезынтересное место – Новгород Великий. Здесь царское подворье часто оказывается занятым: очень много важных людей, включая заморских посланников и купцов, проезжают через этот город. И тогда, чтобы разместить именитых гостей на ночлег или отдых, «пристав, едущий впереди с солдатами, занимает силою дом, который ему больше нравится, выгоняет из него хозяев и завладевает домашним скарбом» – лихие возросли государевы вояки.
Далее ► Губернатор Петербурга
Главная ► Мода и история театра
