«Нынешние щеголихи полюбили старину...»
Вестник Европы, 1804 год.
Идея респектабельности, четко сформулированная в XIX веке, потерпела поражение в XX веке. И не то что ее совсем не стало – она приняла новые формы у одних и безжалостно была растоптана другими. К понятию комильфотности, такому удобному для выявления престижа, стали в некоторых ситуациях относиться агрессивно: «...буржуазную одежду – костюм, белую рубашку, галстук – я уже много лет считал безобразной, однако убеждал себя, что ее надо носить, иначе тебя примут за сумасшедшего. Короче, смирялся с этой участью. Теперь же смиряться больше не хочу.».
Мода 1950-х годов. В центре Софи Лорен.
Но если последнее утверждение – в какой -то степени поза, то «молодежь Европы и Америки, вступив в антагонистические отношения со стареющим прошлым, учредила полный разгром буржуазной респектабельности внешнего вида, не пощадив заодно этику и мораль. Прогрессирует сокращение временного разрыва между научным открытием и внедрением его в массовое производство, формирующее культуру быта, а это означает, что вещный мир, на котором воспитываются поколения, меняется теперь очень быстро. Времена, когда собравшихся под отцовской крышей несколько поколений окружали одни и те же вещи, когда отцы и дети учились по одним и тем же учебникам, разделяли общие потребительские идеалы, – эти времена канули в прошлое, теперь каждое поколение имеет свой собственный вещный мир, подчас очень не похожий на тот, в котором жили предшествующие поколения. Результатом этого оказывается попытка молодежи утвердить свою собственную субкультуру... попытка, не лишенная трагизма, поскольку критика предшествующей культуры легко может перерасти в отрицание культуры вообще.».
Студенческому движению предшествовало движение тинэйджеров (подростков от 13 до 16 лет), о которых в полный голос заговорили в 1957 году, когда в период послевоенной экономической стабилизации в Англии подростки получили право свободно распоряжаться своим заработком (раньше по закону их заработок отдавался только родителям). «Вдруг все заметили, что с молодежью происходит что-то странное. Тинейджеры отбились от рук, не желают слушать старших, одеваются так, что рябит в глазах, танцуют разные новомодные танцы, а главное, ни в грош не ставят благие заповеди традиционной для Англии христианской морали».
Следствие принимали за причину. Психологический транс массового ритма рок-н-ролла сбрасывал условности патриархального танца, превращая его в массовое действо, заодно срывал и неудобные одежды, раскидывал руки и ноги в экстазе шоковой акробатики. Родители ужасались, дети торжествовали. Необузданная экономическая свобода юных потребителей позволила капиталу возжечь фимиам на новых алтарях во славу древнего золотого тельца. «...Солидные бизнесмены – фабриканты одежды, грампластинок и телестудий – принялись выколачивать прибыль, во всем потакая вкусам тинэйджеров, а вкусы эти, увы, не всегда отличались разборчивостью...». Мало того, вкусы обязаны были быть антиподом респектабельной традиционности родительских взглядов. С малого, ласково панибратского слова «предок», «старик», «старуха» начался антагонизм, который окреп в далеко не безобидное явление. «У нас в старом городе есть свои железные законы. Ни один из наших ребят старше 12 лет не выйдет на улицу со своими предками, разве только когда надо прибарахлиться, но есть и такие строгие блюстители личной программы, которые едут другими автобусами и встречаются с матерью прямо у магазина...»
Мода 1950-х годов. Джейн Мэнсфилд, Мерилин Монро и Бритжит Бардо.
Не будем наивными – деньги есть деньги и обывательское чувство собственности, радость приобретения и стяжательства приходит даже в антимоду. «Еще в школе я пережил увлечение стильной одеждой. Потом это прошло. И я стал у увлекаться другой модой – галстуками, шнурками, броскими рубашками. Однажды я целый месяц воевал со своей старухой за право купить яркую рубаху с галстуком шнурком и стеклянной булавкой. А потом мне захотелось иметь узкие, облегавшие, как собственная кожа, черные джинсы, пиджак с золотистым отливом, ботинки на каучуке и атласный жилет. Теперь мне наплевать. А тогда было важно. Каждый человек имеет право одеваться по собственному вкусу...». Эта сентенция, точно высказанная автором устами своего героя, является тем знамением времени, которое в общем счете, несмотря на «убытки и потери», принесло новые взаимоотношения между «модой и человечеством» во второй половине XX века.
Джина Лоллобриджида, Софи Лорен и Дита фон Тиз в белье ретростиля 1950-х годов.
Иметь право одеваться по собственному вкусу – этот первый явный протест в традиционной Англии стал девизом молодежи всех стран, ну, а если бизнесмены извлекли из этой платежеспособной армии покупателей наживу, то да здравствует молодежная мода! Вот почему истинный изобретатель мини француз Курреж остался под флагштоком, на котором еще до сегодняшнего дня плещется знамя практицизма Мэри Куант – английской королевы мини-моды. Одежда – выражение психологии личности – оказалась броней, о которую разбился авторитет взрослых, и она же была самым доступным и легким способом самоутверждения. И в этом одна из причин возникновения «немыслимых» и «удивительных» – инкруая блей XX века.
Авторы романа «Негодяй из Сефлё» Пер Валлё и Май Шёвалл не без иронии рисуют портрет юноши, оперируя только умопомрачительным изображением его туалета: «Восемнадцатилетний паренек с белокурыми волосами до плеч, в огненно-красных джинсах, в коричневой замшевой куртке со словом «любовь» на спине. Вокруг кудрявились хорошенькие цветочки розового, голубого и сиреневого цвета. На голенищах сапог тоже были нарисованы цветочки и тоже написаны слова. Рукава были изысканно отделаны бахромой из волнистых мягких человеческих волос. Невольно приходила в голову мысль, что ради этих рукавов с кого-то сняли скальп».
Мода 1950-х годов. Модели домов моды Кристиан Диор и Коко Шанель
В капиталистическом мире торговля одеждой являет собой бизнес на духовной потребности, он угождает всем, и его возможности варьируются в зависимости только от спроса, а сам он может быть одновременно и прогрессивным, и антигуманным. «Традиционной моды больше не существует, одежда важна как средство самовыражения, как вид искусства, доступный всякому. И молодежь одевается так, как ей нравится, черпая вдохновение в любых уголках света, зачастую в прошлом, а также в своем собственном воображении Кожаные куртки с бахромой, ковбойские шляпы и шитые бисером головные повязки индейцев, которые надевают поверх расчесанных на прямой пробор распущенных до плеч волос. Цыганские костюмы – широченные юбки в сборку набивного ситца с рисунком лоскутного одеяла, бесчисленные нитки бус. Юноши расхватывают довоенные костюмы с широкими лацканами, широкими брюками». Так пишут об одежде молодых сами англичане в 1971 году в журнале «Англия». А в 1972 году официальные журналы мод всего мира утвердили направление моды, провозгласившее ностальгию по 30-м и 40-м годам, где фигурируют старомодные пиджаки, брюки-клеш и типаж женщин а-ля Грета Гарбо и Марлен Дитрих, обувь на «платформе» и некоторые атрибуты дурного вкуса, которые получили в конце концов истинное наименование – «китч», в буквальном смысле – отброс, мусор, пошлость.
Суть современного искусства костюма заключается в том, что оно поставлено в условия быстротечности. Это и характеризует технический прогресс. На протяжении многовековой истории формы и идеи костюмов, как пузыри, рождались на поверхности медленно кипящего варева эпохи, являя собой традицию, подправлявшуюся в длительном процессе становления образа. Сегодня все иначе. Промышленность, угождая флюгеру потребности, рубит на куски традицию. Она, как дрова, сжигает идеи, чтобы в механическом ритме родить быстрогаснущего феникса. И эти фениксы вспыхивают как в промышленности, так и в лавках старьевщиков. Они становятся символами, эмблемами, порой даже знаменем или вывеской клана...
Далее ► Мода в 1960–1970 годы
Главная ► Мода и история театра
