К 50-летию Октября «Современник» поставил на своей сцене трилогию – «Декабристы», «Народовольцы», «Большевики». Все три сложных и многолюдных спектакля, воссоздающих летопись революционной освободительной борьбы в России, в невиданно короткий срок поставил режиссер О. Ефремов. Как замысливал он эти спектакли, как видел, читая не во всем совершенную драматургию Л. Зорина, А. Свободина, М. Шатрова (не случайно при попытке поставить эти же пьесы на других сценах режиссура не добивалась особенной удачи)?
Спектакль «Большевики» по пьесе М. Шатрова. Постановка Олега Ефремова.
Сцена из спектакля.
Трилогия «Современника» превратилась в событие большой гражданской и художественной важности именно потому, что режиссер прочел и замыслил спектакли, находившиеся как бы в двойном измерении, двойном звучании. С одной стороны – фактологическая основа, свидетельство истории, с другой – напряжение и страстность наших сегодняшних размышлений, нашей сегодняшней оценки тех необыкновенных судеб, тех людей, которые собственными телами, собственными жизнями мостили дорогу к будущему.
Лучший из трех спектаклей, поставленных О. Ефремовым, – «Большевики» по пьесе М. Шатрова. Как точно совместилось здесь, вступило в напряженные созвучия, в столкновения, в диалоги прошлое и настоящее нашей страны, нашей партии. На заднем плане, у белого мраморного поясного бюста В. И. Ленина, на фоне алого бархата поставил режиссер почетный караул. Через равные промежутки времени, напоминая четкостью и безукоризненностью шага вахту у Мавзолея, которая длится вот уже пять десятков лет, появлялся караул. Караул этот составлял своеобразный зрительный и звуковой фон спектакля. (Глухо и сильно ударяли каблуки молодых солдат о деревянный настил сцены, стройные, подтянутые фигуры с двух сторон обходили ее квадратное поле, слитно щелкали боевые затворы винтовок.) Это говорило сегодняшнее время. Через годы продолженная любовь, нынешняя крепость рук, тел, душ, стоящих на страже бессмертных завоеваний революции. Это были мы, которые, прервав бесконечную суету забот и дел, встаем в гигантской очереди на Красной площади к Мавзолею и, отрешившись от будней и мелочей, думаем о великом человеке, о прекрасных людях, начинавших нашу революцию.
Спектакль «Большевики». Режиссер Олег Ефремов. Сцена смены караула.
На сцене впереди караула симметрично, с двух сторон помещал режиссер телеграфисток у аппаратов. Черные юбки, белоснежные блузки, шнурованные ботинки, гладко причесанные волосы – бессонные и беззаветные труженицы коридоров Смольного, кремлевских залов. Это уже было прошлое. Даже облик женщин революции, тружениц революции в цвете, силуэтно, строгостью линий, собранностью движений соответствовал духу сурового и прекрасного времени. И стучал аппарат. Оттуда, из глубины лет, через точки и тире с нами говорило прошлое. Режиссер помещал своих телеграфисток ровно посередине и в глубине сцены, как связующее звено, как передаточный пункт между минувшим и настоящим.
А само действие «Большевиков», рассказывающее о трагическом дне 30 августа 1918 года, когда было совершено покушение на Ленина, – само действие выдвигалось режиссером на передний, крайний план сценической площадки. Вот они появлялись, люди, чьи имена сегодня звучат почти легендарно, кормчие революции – Свердлов, Коллонтай, Луначарский, Загорский, Менжинский, Бонч-Бруевич. Сначала оживленные и радостные, несмотря на непомерность трудов. Потом трагически потрясенные известием о покушении на вождя.
Точно, продуманно, без излишнего нажима ведут актеры свою игру, передавая чувство, душевное состояние своих героев.
Замышляя спектакль, Ефремов учитывал некоторые слабые стороны шатровской пьесы. Документальная точность в воспроизведении черт времени, подлинность атмосферы, облика и поведения действующих лиц отличали талантливую работу режиссера.
Иллюзия перемещения в тот страшный день, когда мгновенно обнажилась всенародная боль за Ленина, всенародная любовь к нему, была в спектакле Ефремова абсолютной, полной. И поэтому вполне закономерным оказывался финал «Большевиков». Рядом, за стеной – тяжелораненый Ильич. Миновала первая опасность. Еще не исчезла тревога, но уже появилась надежда. И вдруг, сбившись тесно, встав вплотную друг к другу, друзья, соратники, ученики Ленина шепотом запевают «Интернационал». И зрительный зал 60-х годов, не любящий излишних эффектов, вдруг поднимается до единого человека. Потрясенные лица, кто-то плачет, кто-то вслед за актерами в полголоса повторяет бессмертные и вещие слова пролетарского гимна. Такова власть театра, такова власть режиссера, талантом и мастерством своим соединившего прошлое с настоящим.
Далее ► Актерские работы 1970-х годов
Главная ► Мода и история театра