История моды маски куклы костюма

Детали быта и вещи на сцене - правда жизни спектакля

На заре своего существования художники молодого МХАТа были одержимы жаждой подлинности. Таких обжитых интерьеров, вобравших в себя тепло, уют и поэзию человеческого обихода, какие были в первых чеховских спектаклях, русская сцена не видела. Здесь каждая мелочь, каждая деталь отзывалась правдой жизни. Счеты дяди Вани и гитара бездомного Вафли, кружевной, отбрасывающий ажурную тень на прекрасное, покойное лицо Елены Андреевны зонтик, вязанье старой няньки, карта Африки на стене и деревянное лото, под стук которого убивает себя Треплев, штоф и рюмка Астрова, книга в руках Маши, самовар, кипящий на накрытом к летнему завтраку столе... Как все это вводит в атмосферу, как объясняет жизнь героев!

Однако уже тогда, на самых ранних этапах Художественного театра в подборе подлинных, реальных вещей на сцене ощущался какой-то второй внутренний их смысл, сопутствующее и очень важное звучание. Они, эти вещи, не «передразнивали», не копировали, не иллюстрировали быт – они выражали и концентрировали его. В них проступало скрытое, почти символическое звучание. И не только в убитой Треплевым прекрасной чайке, но и в обыкновенном, необходимом предмете помещичьего обихода – счетах Ивана Петровича Войницкого. Тонкие пальцы – пальцы одаренного человека, несостоявшегося музыканта, или ученого, или философа дяди Вани отбивали на костяшках убытки и прибыль в хозяйстве усадьбы, но еще и вели безрадостный счет дням, трагически несложившейся жизни.

Спектакль театра на Таганке Обмен
Спектакль театра на Таганке «Обмен» по повести Ю. Трифонова. Художник Д. Боровский.

Или карта Африки, возле которой Астров, уезжая надолго, навсегда, произносит странную и неожиданную свою фразу: «...А должно быть в этой самой Африке теперь жарища – страшное дело!..» ...Зачем карта здесь, в российской провинциальной глуши? И не так ли нелепа и ненужна она, как все в жизни обитателей усадьбы Вайницких?

Вещей на сцене может быть совсем мало, а может быть вещная теснота, скученность, толчея неживых предметов. В одной из последних премьер театра на Таганке – «Обмене» Ю. Трифонова (художник Д. Боровский) масса старых, потемневших от времени, вышедших из моды вещей придвинута почти вплотную к авансцене. Этажерки и тахта, венские стулья, дряхлые кресла и столы, тусклое от времени зеркало... Людям тесно, неудобно, несвободно в этом деревянном скопище. Они уже не хозяева здесь. Площадь их перемещений сведена к минимуму. Вещь победила, в заботах о «вещном» – о метрах жилплощади, зарплатах, материальных ценностях отошли в забвение ценности души. На темном дереве белые клочки бумаги взывают об обмене места жительства. Обмен и совершится в финале спектакля.

Но не только старую квартиру переменит герой. Разменяет самого себя, прежнего, лучшего. И когда его умерший (давно, еще в 30-е годы) отец скажет: «Как здесь все у вас разрослось...», мы поймем, что это не только о садике старой подмосковной дачки. Но – о жизни, о человеческих компромиссах, о мнимых сложностях и материальных вожделениях. Это – о самопредательстве человека, который по лености и вялости души, отсутствию большой идеи сдался добровольно на милость воинствующему и алчному мещанству.

В системе современного спектакля мы воспринимаем вещь, вещное на сцене через игру, действие, переживание актера. Видим в реальной или преображенной, гиперболизированной форме то, что заставляет нас видеть режиссер и актер. Чрезвычайно важен отбор, оправданность каждого предмета на сцене.

Далее ► Особенности в работе театральных художников

Главная ► Мода и история театра