Многозначительно отпраздновав первые победы (которые, кстати, сказались на дальнейшей судьбе Москвы), Петр отбыл к делам ратным, а новое детище его воли – публичный театр – продолжал обживаться. Для него в марте 1703 года достроили настоящее театральное здание – «комедийную храмину» на Красной площади «за две сажени триумфальных светлиц, против прежнего размеру со умалением, длинником восемнадцать и поперечником десять саженей». А около театрального дома приказано было сделать несколько изб «с малыми сенцы для приезду желающим действа комедийного смотреть» и к самой храмине пристроить «две избы трех сажень, потому что в зимнее время комедиантам в платье убираться негде».
Антиох Дмитриевич Кантемир.
Портрет неизвестного художника.
Внутри комедийной храмины устроили «театрум, хоры, чуланы и нижние места». А для того, чтобы мы могли представить себе внутренний вид этого театра, обратимся к Антиоху Дмитриевичу Кантемиру. Именно он первым постарался объяснить (в 1730 году) устройство зрительного зала тогдашнему русскому читателю: «Палата та, где играют оперы, разделена на три части. Вошедши дверьми, к передней стене сделан феатр, или место, на котором изображатели представляют свои действа.
Около прочих трех стен кругом сделаны в несколько рядов чуланчики маленькие, из которых смотрят оперу знатнейшие особы. Порожнее место меж феатром и чуланчиками называется партер». Правда, слово «партер» еще не фигурировало в комедийной храмине, а называлось «нижние места» и здесь стояли «лавки». «Чуланчики» (как вы поняли, это ложи) были «выписаны цветным аспидом» и имели шторы. На «хорах», или балконе, также находились «смотрительные места».
Однако Иоганну Кунсту не пришлось «действовать» на новом большом театре – в феврале 1703 года он внезапно умер. На его место попросился золотого дела мастер Отто Фюрст (по-русски прозывавшийся Артемий) – «иноземец цесарской земли», давно проживавший в Москве. Боярин Головин, отбывший вместе с государем, продолжал неусыпно следить за вверенным ему театром, и по его приказу вместо Кунста взяли Фюрста. В августе 1703 года – уже из «Петрополя», то есть только что основанного Петербурга, – Головин спрашивает дьяков о комедийной храмине: «Уж ли совсем совершена?» – и грозно напоминает: «велите комедиантам готовиться, чтоб комедии две три готовы были к пришествию».
Портрет Петра Великого.
Поль Деларош, 1838 год.
В 1703 году «пришествие» Петра в Москву ожидалось после значительных побед в Северной войне. По этому случаю с ноября 1703-го по конец февраля 1704 года происходили пышные празднества. В это время уже постоянно выходила первая русская газета «Ведомости», печатавшаяся с конца 1702 года, которая сообщала, что 11 ноября царь «по разным на сухом пути и на море победах над шведы, и по взятии крепостей Шлотебурга, Ямбурга и Копорья, возвратился к Москве» и что по этому поводу «великий был на Москве триумф и устроены были трои врата триумфальные со многи украшения». Триумфальные ворота и арки являлись одним из новшеств, настоятельно и обильно вводимым Петром в публичную жизнь столицы. Различные живописные и графические изображения на этих вратах и арках служили как бы азбукой для воспитания аллегорического восприятия, без которого оказывалось невозможным освоение многих пластов новой культуры.
Триумфальные ворота на Мясницкой улице
В этот раз одни Триумфальные врата воздвигли в Белом городе у Мясницких ворот, и для их украшения велено было прислать из Посольского приказа «ковры и шпалеры».
Эскиз костюма Элизы к
балетно-пантомимному спектаклю
Эскиз костюма Виктора к
балетно-пантомимному спектаклю
Вторые врата построили в Китай-городе от Славяно-латинской академии, и назывались они: «Торжественные врата, вводящие в храм бессмертной славы, непобедимому имени нового в России Геркулеса, великого победителя Фракии, грома поражающего свейскую силу, Пленителя Ижерския земли, Оустрашителя всея вселенныя, предъидущего века чудесе, Отечества же своего всероссийского обновителя красоты и славы, Любителя премудрости, непреодоленного во бранях господних Вождя и храброго воина, пресветлейшего и великодержавнейшего государя нашего царя и великого князя Петра Алексеевича, всея великия и малыя, и белыя России и иных многих восточных и западных, и северных стран Самодержца, Многократора и Повелителя всеавгустейшего, от новосозданного своего в царствующем великом граде Москве от учительного собрания на торжественное его царского пресветлого величества о победе возвращение поставленные».
Среди множества живописных картин на этих вратах бросалось в глаза аллегорическое изображение, ставшее в эти месяцы очень злободневным: находящаяся в облаках рука держала ключ, что символизировало взятый русскими войсками в 1702 году Шлиссельбург. Ниже изображался этот ключ, вставленный в замок, являвшийся символом взятого в 1703 году Ниеншанца, переименованного в Шлотебург. Замок же замыкал «вертеп», куда Эол заключил ветры и бури. Одно из центральных мест на этих вратах было отведено изображению Иовиша (то есть Зевса) – он же «начальник всем властям небесным и земным», метавший огненные стрелы в неприятельскую крепость. Под ним подразумевался, конечно же, сам Петр I – «всем российским кавалерам начальник», непосредственно участвовавший во взятии Ниеншанца, за что он счел возможным возложить на себя орден Андрея Первозванного. А вокруг располагались многоумные аллегории петровских деяний, государевых сподвижников и примет нового времени. А чуть позже в честь празднуемого события Славяно-латинская академия устроила и школьный спектакль «Ревность Православия», непосредственно посвященный Петру и его победам.
Далее ► Жизнь публичного театра
Главная ► Мода и история театра
