После 20-х годов из моды окончательно изгоняются пропорции первых лет века; в мужской моде кропотливо отделываются и оттачиваются детали, изменяются форма шляп, ширина и длина брюк. В 1820–1829 годах панталоны к фраку или сюртуку стали носить светлые – из желтоватой нанки, из белого пике в цветную полоску, из сукна, полусукна, из бархата; для верховой езды – обтяжные лосины или трико. Последние больше всего встречаются у военных и у щеголей. Галстуки носили фуляровые, белые, черные и особенно клетчатые; последние вошли в моду и в мужском, и в дамском наряде как дань увлечения Байроном.
София Маргарета фон Гартман. Работа И. У. Линдх.
С появлением новых форм одежды или изменением моды возникали обычаи и привычки, связанные с ней. Так, шубы, каррики, рединготы, плащи и трости оставляли в передней, шляпы же и перчатки брали в комнаты, а затем, усаживаясь в кресло, шляпу ставили рядом с собой на пол, вложив в нее перчатки.
К периоду 20-х и 30-х годов XIX века относится много водевильных и комедийных спектаклей («Лев Гурыч Синичкин». Д. Ленского, «Замужняя невеста» А. Грибоедова и А. Шаховского и др.) с большим количеством действующих лиц и потому требующих тщательной проработки эскизов костюмов. Ниже приводится текст, который вводит художника в мир психологии моды: «Одежда и экипажи показывают ныне, к которой партии в литературе кто принадлежит. Романтики ездят в ландо, запряженных разношерстными лошадьми, любят пестроту, например, лиловые жилеты, русские панталоны, цветные шляпы. Дамы-романтики носят пейзанские шляпы, цветные ленты, три браслета на одной руке и убираются иностранными цветами. Экипажи их – семейный берлин или трехместный кабриолет, лошади вороные, платья темных цветов, галстуки просто из тонкого батиста с бриллиантовой булавкой. Дамы-классики не терпят пестроты в нарядах, и цветы, которыми они убираются, – роза, лилия и другие цветы классические» – так пишет «Московский телеграф» в главе «Модные обычаи».
Каждый месяц журналы всех стран, и России в том числе, не только специально модные, но и литературные, публикуют модные картинки, советы, описания туалетов, рисунков на ткани, обычаи и все, что подвержено изменению ветреной моды. Примерно до 1825 года линия талии очень медленно, но методично опускалась. К середине 30-х годов она наконец оказалась на естественном месте.
Уже в 20-х годах в женском костюме ничего не осталось от плавности линий и мягкости тканей начала века. Прозрачные ткани делались на плотном чехле; муар, тафта, бархат, репс, кашемир, довольно плотно прилегая к стану спереди, собирались на спине в небольшие складки и образовывали конусообразную юбку, спускающуюся книзу от плотного и затянутого косточками лифа. Рукава, подол и манжеты становятся предметом тщательного внимания мастериц и портных; их убирают аппликациями, вышивкой, накладными украшениями, цветами, тесьмой, а подол подшивают руло – валиком, в который вшита вата. Это средство придать юбке определенный объем, не прибегая к нижним юбкам, на редкость остроумно и удобно. Приходится сожалеть, что в современных театрах совершенно забыли этот прием, который при затрате минимальных средств дает максимум эффекта. Валик-руло расправляет подол и держит его на почтительном расстоянии от ног. Ноги, обутые в узенькие туфельки, еще видны из-под платья, и только к 40-м годам они скроются, чтобы вновь выглянуть лишь к 1914 году.
Для художника театра мода – это подспорье в средстве создания определенного
образа, характера, духовные качества и индивидуальные свойства которого
раскрываются через внешние признаки. Литература романтизма насыщена галереей
женских портретов, но только гений Пушкина сумел сочетать романтику с реализмом,
создав чистый образ, недосягаемый идеал в литературе и в жизни.
Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная, боязлива,
Играть и прыгать не хотела,
И часто, целый день одна,
Сидела молча у окна.
Задумчивость, ее подруга
От самых колыбельных дней,
Теченье сельского досуга
Мечтами украшала ей...
Ей рано нравились романы;
Они ей заменяли все,
Она влюблялася в обманы
И Ричардсона, и Руссо.
Татьяна в тишине лесов
Одна с опасной книгой бродит,
Она в ней ищет и находит
Свой тайный жар, свои мечты...
Нет, мода не создала подлинного, идеального в лучшем смысле облика женщины периода романтизма. Ни пушкинская Татьяна, ни госпожа Реналь Стендаля не послужили ее образцом. Мода – это извлечение поверхностное, среднее. Мода создает идеал, утрируя и акцентируя некоторые качества и атрибуты в целях завоевания симпатий и угождения публике.
«Модная героиня» 20–30-х годов мечтательна. Ее мечтательность и задумчивость придают ее лицу бледность, а взгляду – томность. Склоненная набок головка украшена тугими локонами. Светлые ткани ее платьев украшены букетами и гирляндами цветов. Ей нравятся накидки «Вертер» (герой классического романа Гёте), чепчики «Шарлотта» и воротники «Мария Стюарт». Таков портрет, который может получить художник, обращающийся только к модным иллюстрациям. И даже статичная портретная живопись, как бы психологична она ни была, не может дать полного проникновения в образный строй далекого времени. Только литературные источники во всем своем многообразии помогают художнику стать очевидцем и бытописателем далеких эпох.
Портрет Екатерины Сергеевны Авдулиной. Кипренский Орест Адамович, 1822-1823 годы
Литература романтизма, обращенная к истории и восточной экзотике, давала моде
повод для новых названий и изобретений экстравагантных форм костюмов. Восточные
тюрбаны и повязки адресовали к Байрону, а береты, сдвинутые набок, напоминали о
славе Рафаэля и Леонардо.
Получили исторические названия шляпки и накидки: «...испанскими токами
называются такие, – сообщал «Московский телеграф», – у которых сверху золотая
испанская сеточка, а украшение составляет райская птичка... Турецкие токи
делаются обыкновенно из материи с золотыми и серебряными сеточками или
бархатными квадратами...». Само название «ток» говорит об обращении к XVI веку,
когда эти надетые набекрень шляпы легкими «шарами» сидели на головах. Летние
хлопчатобумажные ткани только в XIX веке совершенно официально вошли в обиход.
«...Жаркое время заставило дам носить летние белые перкалевые платья, кисейные,
органдиновые и линовые блузки... на прогулках и в деревнях часто встречают
модных дам в платьях из кисеи, жаконна и батиста, цвета голубого, розового...
Сверх сих платьев надевают канзу из белой кисеи...» Обилие тонких тканей привело
даже к тому, что сверх платьев надевали прозрачные рукавички, пришитые на канзу
или к лифу платья (белого или цветного). Шляпы, капот и кибитка довершали
романтическую внешность.
Так деталями, аксессуарами, цветом и формой костюма мода поддерживала связь с
самым сильным течением в искусстве этого периода – с романтизмом. Следует
заметить, что туалет – процесс одевания, причесывания, сбора на бал – был так
сложен, что уже сам по себе представлял одну из характернейших черт своего
времени. Тем ярче эта сторона может прозвучать на театре. «Лизаньку намащали
различными веществами, взятыми в косметической лавке – помада, духи, притиранья,
румяна, – и перед балом уложили спать... Но вскоре возвестили приход
парикмахера. Лизанька вышла в уборную полусонная, полуодетая, в легком
коленкоровом капоте, который почти ничего не скрывал и в которых видят девушек
одни горничные и... хладнокровные парикмахеры. Ее посадили перед зеркалом,
окружили полдюжиной девок, осветили свечами. Искусная гребенка пробежала по
собственным ее волосам! К ним присовокупили две косы и восемнадцать буколь,
насадили кустарник цветов, вплели бусов и шнурков, а заботливая маменька раз
десять переделывала все труды парикмахера и все находила, что прическа не к
лицу. Настало время приниматься за шнурование. Сам Франк примерял выразительный
корсет, лишнее ушил и урезал; две смены самых здоровых горничных затянули
двойные шнурки, – Лизанька худела в одном месте, чтобы в другом сделаться
роскошней. Наконец, принесли пару белых атласных башмачков от госпожи Рисе и
чудесное произведение модного искусства – прозрачное флеровое платье от мадам
Мегрен, обшитое атласными фигурками, изображение которых, составляющее предмет
гордости модных торговок, есть доказательство гения и совершенства вкуса. На
Лизаньку с почтением надели эфирное вещество сие. Но возможно ли?.. О горе!.. О
злодеяние! Оно длинно!
Заботливая мать приходит в бешенство, несчастная Лизанька страдает,
служительницы падают ниц, подшивают платье и открывают ноги, которые уже не раз
привлекали злодейские лорнеты. Щеки покрыты румянцем. На шею Лизаньке надели
заимообразные бриллианты и окурили благовониями... "Не забудь мои советы, –
громко сказала матушка, садясь в карету..." "Пошел!" – сказали трехаршинные
лакеи. "Счастливый путь", – прошептали утомленные служанки...» («Московский телеграф», 1826 г.).
Далее ► Женский костюм 30-х годов XIX века
Главная ► Мода и история театра
