Дом Василия Васильевича даже у видавших виды иностранцев вызывал двоякое чувство – восхищения и зависти. Он служил родовым гнездом одной из ветвей фамилии Голицыных, и князь, «как вошел в лета и почет», стал всячески перестраивать и украшать этот дом, сделав его наипримечательнейшим в Москве.
С переднего крыльца гость попадал в большие сени в два окна, а из сеней – сразу в переднюю, встречавшую вошедших теплом изразцовой печи красивой круглой формы. По стенам стояли деревянные лавки, а в углу – стол с аспидной крышкой. Здесь с гостей снимали верхнюю одежду, и они могли проникнуть внутрь этого почти сказочного дворца.
Дом боярина Василия Голицына
Реконструкция Д. П. Сухова. 1929 год.
Во внутренние покои вели несколько дверей. Центральная – в спальню самого хозяина. Эта спальня считалась парадной (всего в доме только у князя, не считая княгини и княжичей, имелось три спальных покоя), и вполне допускалось, что сюда могли заглянуть посторонние глаза. И «посторонние глаза», оказавшись в этой палате, загорались лихорадочным блеском при виде неописуемого великолепия.
«Три окна створчатых больших, а в них восемнадцать оконниц стеклянных» как бы подмигивали гостям своими разноцветными стеклами, на которых играли яркие блики от зажженного паникадила в семь свечей. Крепилось оно «в своде» к «репью», расцвеченному разными красками, с лучами золочеными и серебряными. Свет от паникадила усиливался двумя горящими стенными шандалами, отбрасывавшими отсвет на великолепные резные позолоченные киоты четырех икон. Для большей торжественности с четырех зеркал аршинной величины отшторили красные суконные занавесы «с кружевом мишурным белым». Понять, чем обтянуты стены, было трудно: почти все они были завешаны золочеными рамами, в которых располагалось несколько живописных портретов, в том числе «персона царя Федора Алексеевича, перед ним на снуру шелковом коруна слюденая за стеклом», «листы немецкие» (гравюры), «землемерные чертежи немецкие, печатные на полотне», карты и многое другое. Пол был устлан красным сукном, а посередине лежал огромный персидский ковер. Самой примечательной деталью этой спальни являлась, конечно же кровать – «немецкая, ореховая, резная». Она находилась в углу и возвышалась на довольно значительном резном «рундуке». Четыре столба – «резь сквозная: личины человеческия, и птицы, и травы» – поддерживали такой же пышно декорированный верх из резного орехового дерева с зеркалом посередине. В зеркале отражался богатый красный полог и две подушки «атласныя цветные, обшитые кружевом, одна золотным, другая серебряным, а в них духи трав немецких». Деревянная колодка, с помощью которой обычно взбирались на это высокое ложе, была оправлена с обоих концов резным серебром. С двух сторон у кровати стояли мраморные скульптуры – «две личины человеческие, каменные, арабские». В противоположном углу находилось кресло, «обито бархатом лимонным и с гвозди медными», да стол – «доска дубовая на ногах точеных, с наугольниками резными». У одной из стен возвышался большой дубовый шкаф, и тут же стоял сундук, доверху набитый книгами, а рядом – «скрына» со множеством ящиков, служившая домашней аптекой просвещенному князю. Все прочее место занимали одиннадцать стульев, «обиты немецкими кожами золотными, серебряными, травчатыми». На «скрыне» красовался «деревянный ворон заморский, оклеен перьем». Вероятно, он должен был внушать мысли о мудрости хозяина этой комнаты.
Все нижние палаты голицынского дома были сводчатые, оставшиеся от строений предков, и особенно чувствовался дух прежних времен в крестовой и нижней столовой.
В крестовую вела одна из дверей спальни. Здесь все стены были заняты резным золоченым иконостасом, и на каждой горело или «паникадило медное о шести подсвешниках», или позолоченная лампада. В углу высилась круглая печь из расписных изразцов, и рядом с ней стояло деревянное кресло, обитое красным сукном с бахромой. Центр палаты занимал раздвижной стол – «доски чинаровые, станок и ноги резные, прикрыты сусальным золотом, под столом на липовых досках сделано место, а на нем лев»; вокруг стола – тринадцать кожаных стульев.
Но, войдя сюда, каждый заглядывался прежде всего на удивительный потолок. В середине его находился «репей деревянный большой резной», местами расцвеченный красками и позолоченный. От него расходились золоченые лучи, а «в лучах двенадцать месяцев резных». Из «репья» свисала «рука деревянная, а в ней голова буйволовая», также искусно выточенная и позолоченная. В носу буйвола поблескивало кольцо, державшее паникадило из шести подсвечников. «У подсвечников снизу на проволоке пять репьев, а в срединах тех репьев восковые винограды, а на репьях пять птичек деревянных».
Прямо из крестовой, минуя внутренние сени, гости могли попасть в малую нижнюю столовую. Особенность ее убранства состояла в том, что стены ее были расписаны сценами из Библии. Шесть окон с разноцветными стеклами имели «затворы железные» и деревянные ставни, обитые красным сукном «с окончинами слюдяными». Посередине, как и положено в столовой, стоял большой раздвижной дубовый стол, а вдоль стен располагались две скамьи и две лавки, обитые красным сукном. Тут же находился огромный шкаф «липовый столярный, о четырех створах, прикрыт черною краской».
Соседствовала с малой столовой «казенная палата» – кабинет князя Василия, на стенах которого рядом с несколькими образами и картинами висели «святцы в рамах, печатанные на белом атласе», и «чертеж Европин на холстине». На столе стояла чернильница и песочница, а вокруг лежали книги печатные и «письменные».
На второй этаж вели три круглые винтовые лестницы. Вообще в доме позади парадных комнат имелось очень много переходов, сеней и коридоров, где и потолок и стены обиты были дорогими английскими сукнами. На их фоне то там, то здесь выделялись иконы и картины. Над лестницей поражал слюдяной потолок немыслимой роскоши – весь «в вырезной жести да в рамах». Все это красиво поблескивало благодаря «малому хрустальному паникадилу с хрустальными пронизями». Вдобавок присутствующих обволакивал какой-то приятный запах, исходивший из-за приоткрытой двери рядом с лестницей. Дверь вела в повседневную спальню князя Василия, где среди множества разнообразнейших вепрей (эта палата была еще и интимным кабинетом хозяина) на столе в горшочке стоял «сахар травы лавандовой».
Верхние покои княжеского дома строились с особым великолепием, на современный европейский лад, и во многих из них окна располагались в два уровня. Здесь были и парадные комнаты, и палаты княгини Авдотьи, и покои сыновей Голицына.
Далее ► Шатровая палата боярина Голицына
Главная ► Мода и история театра