История моды маски куклы костюма

Маски, куклы и марионетки
в театре и среди людей

Каким бесконечно малым кажется нам мир искусства играющих кукол, каким бесконечно удаленным от процессов живой, вечно меняющейся жизни. Мы привыкли ассоциировать этот мир с незатейливой детской забавой, эстрадной шуткой, веселой мультипликацией. А наш язык тем временем, великая кладовая культуры и памяти, наша литература постоянно подсказывают нам слова, пришедшие именно из этого искусства и продолжающие наряду с широким, всенародным употреблением оставаться узкопрофессиональными определениями.

Вслушайтесь, как постоянно звучат в нашей речи слова «кукла», «маска», «ширма», «марионетка». «Бездушная кукла», – выносим мы подчас суровый, безапелляционный приговор. Или – «мертвая кукла», «куколка досужая», либо – «нарядная, как кукла». «Чертова кукла», – часто употребляем мы другое бранное выражение.

Вспомните: «Ну, ты, чертова кукла, поворачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов» (Лев Толстой, «Война и мир»); «Голоховский сначала тоже пробовал спорить и даже чертовой куклой назвал меня» (Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Без особых прав»); «О женихах, небось, мечтает, чертова кукла» (Антон Чехов, «Дочь Альбиона»). Серьезный писатель назвал свою пьесу «Кукольный дом». «Кукольная комедия», – негодуем мы по поводу притворной или пошлой проделки.

Маска, кукла, ширма, вертеп. Мы привыкли к этим словам, зачастую наделяем их не только житейским, но и философским содержанием. «Марионеточное» – зависимое. «Марионетка» – существо, слепо действующее по воле другого. Эти слова пришли к нам из театра кукол – искусства, которое не миновало, кажется, ни одного человека: кто не был зрителем петрушек, марионеток, теней? Философские сопоставления – и незатейливая игра. Размышления о жизни – и счастливая радость детства.

Вступая в 1900 году на должность ректора Фридрих-университета, известный ученый Ричард Пишель произнес цитату из древней индийской поэмы «Махабхарата»: «Люди сравниваются с марионетками, так как они, подобно куклам, не имеют собственной воли и управляются нитками, идущими от божества, посылающего радость или горе, удовольствие или страдание».

Сравнение человека с марионеткой постоянно встречается в античной литературе: исследователи античной культуры обратили внимание на то, что и слово «марионетка» и сравнение человека с марионеткой занимают и у греков и у римлян, казалось бы, неправомерно большое место.

Часто цитируется Персей, который в одной из лучших своих сатир, говоря о принципах истинной свободы, обращается к человеку, считающему себя свободным только потому, что он не имеет зависимости, подчинения определенному хозяину: «Ты свободен? Откуда у тебя это убеждение, у тебя, который связан столькими путами? Правда, горькая участь раба не тяготит тебя, ничто внешнее не принуждает тебя двигаться подобно марионеткам; но если тобою владеют страсти и инстинкты, находящиеся в тебе самом, то о какой же свободе говоришь ты?»

Сравнение человека с марионеткой, которую дергают за ниточку, существовало с древнейших времен в языках многих народов мира. Как давно устоявшийся обряд описывает в романе «Сатирикон» Петроний появление кукол на пиру у Гримальхиона. В середине пира рабы подают на стол подвижные серебряные фигурки: «...вошли трое слуг в белых туниках с поясами; двое из них поставили на стол статуйки даров с медальонами на шеях, а третий обходил кругом с чашей вина и кричал: «Боги, помилуйте нас!» А хозяин пояснил нам, что божки эти называются один «не зевай», другой «получай», третий «наживай». Все прикладывались после этого к изображению Гримальхионову.

Сам Гримальхион исполняет при этом меланхолический кантик о скоротечности жизни, о том, что смерть на пороге и только скульптурное изображение человека, коли его поставить на могиле, способно продлить жизнь человеческого духа. Читая свое завещание, Гримальхион обращается к другу: «Строишь ты мне гробницу, как я тебе заказывал. Слезно прошу тебя: поставь ты там мою статую... вот я, значит, милостью твоею после смерти и поживу малую толику».

Главная ► Мода и история театра