После представления Алексей Михайлович проследовал в свои покои и направился прямо в мыленку. Здесь он пробыл дольше обычного, тщательно смывая с себя скверну греха. Накануне же государь долго совещался по поводу предстоящей «комедии» с духовником своим, «без разрешения которого он не посещал даже никаких игр и зрелищ». Протопоп Андрей Савинов не нашел это развлечение предосудительным, и все-таки царь «сперва не хотел разрешить музыки, как нечто совершенно новое и, некоторым образом, языческое; но когда ему объяснили, что без музыки нельзя устроить хора, как танцовщикам нельзя плясать без ног, то он, несколько неохотно, предоставил все на усмотрение самих актеров». Однако после «комедии» на душе у него не было полного покоя.
Аполлинарий Михайлович Васнецов.
Новодевичий монастырь. 1926 год.
Из мыленки Алексей Михайлович прошел в свою крестовую палату и тут находился тоже дольше, чем всегда. Стоя на коленях перед великолепным иконостасом, он то молился молча, то шептал что-то, то клал земные поклоны. В сенях же из угла в угол нервно расхаживал государев постельничий: Алексей Михайлович до сих пор не указал, как собирается почивать – пойдет ли в спальню к царице, изволит ли позвать ее к себе или будет почивать один? «Вверху», в сенях царицы, также нервничала ее постельница, ожидавшая государева повеления. Но он, вероятно, не был готов отойти ко сну – слишком переполняли его впечатления.
В это же время, как и всегда, молились у себя и молодые царевны: Евдокия, Екатерина, Марфа, Софья, Мария и Феодосия Алексеевны. С виденным сегодня диковинным действием в их душевный мир вторгалось столько новых и неведомых ощущений, что нужно было очень много внутренних сил, чтобы суметь их освоить, а некоторые и преодолеть.
Жизнь и участь царевен-девиц царской крови была очень незавидной. Она сулила им не много радостей земных и, главное, никому из них не обещала брачного союза и своей семьи. Царь мог выбрать себе в жены девицу любого рода – во всех случаях он поднимал ее до себя. Царевны же, даже если б их отдали за самых знатных бояр, падали в своем положении, и для чести царской семьи это считалось недопустимым. Что же касается членов иноземных царствующих фамилий, то браку с ними мешала чаще всего разность веры и замкнутость жизни Московского двора. Царевен ждал монастырь.
Прямо на территории Кремля и рядом с ним располагалось несколько монастырей, в кельях которых с детства жили эти царственные девицы. Их почти никто не видел, кроме самых близких. Даже огромной важности государственные события и праздники царевны наблюдали из окошка или из-за занавеси. Когда же случалось им, правда очень редко, выезжать куда-нибудь из дворца, то ехали они в совершенно закрытой карете с зашторенными окнами; при выходе из возка от постороннего глаза их ограждали полотнами сукон.
Аполлинарий Михайлович Васнецов.
Кирилло-Белозерский монастырь. 1915 год.
Все шесть дочерей Алексея Михайловича от Марьи Ильиничны Милославской, в отличие от болезненных сыновей ее, не могли пожаловаться на плохое здоровье. Во всех них жила молодая сила и, несмотря на все молитвы и посты, бурлила кровь. Но, пожалуй, истовее всех должна была молиться в этот вечер царевна Софья. Может быть, именно сегодня она смогла заглянуть в глубину своей души и ясно осознать свои желания. Не раз Симеон Полоцкий поражался ее понятливости, ее мыслям, выдававшим ум не женский: в девице зрел «богатырь», который не мог усидеть в келье. По потолку металась тень от догоравшей свечи. Подошла пора оканчивать молитву и отойти ко сну. Софья встала с колен, прошла в опочивальню, но, не позволив постельнице задуть свечу, отослала ее спать. Сама же достала бумагу и начала писать.
Устав жизни старших царевен требовал чтения как душеполезного подвига. Кроме специальных поучений на каждый день они читали жития святых, и для них любопытнее других были, несомненно, жития святых жен. И мы можем предположить, что именно в этот вечер, под впечатлением всего виденного в комедийной хоромине, из-под пера Софьи вышли первые строки ее пьесы о великомученице Екатерине. Такое, а может быть, и еще более сильное влияние имел первый театр на умы и души своих первых зрителей.
Не единожды при дворе царя потом давались «комедии». В Преображенском в последующие годы, «чтоб в комедийное действо утеснения не было», повелели «у комедийных хором в прибавку построить горницу трех сажень, да против той горницы сени». В зимние холодные дни театр перенесли в Кремль, где «государь указал над Аптекою, что на Дворце, в полатах построить как быть комедийному действу». Более двадцати плотников «для поспешения, ночьми» устилали сукна и ковры, обивали двери, прибивали «на досках подсвечники», укрепляли толстую проволоку для занавесей, покупали «две лавки дубовые» для бояр и оборудовали «государево место». А из Преображенского на многих подводах перевозили сюда «органы большие», комедийное платье и «рамы перспективного письма», которые, однако, «для взносу, что большие и средние рамы во двери не прошли» и были «перетерты», то есть перепилены, и сделаны на задвижках. А иногда представления устраивались на Покровке, на старом Посольском дворе или в доме боярина Матвеева.
Далее ► Первые комедии Московии
Главная ► Мода и история театра
