История моды маски куклы костюма

Немецкие актеры для русского театра

С началом нового века в Московии кроме единичных домашних комедий и школьных спектаклей появляется первый публичный театр. Предприятие это было очень необычным, и организация его сопровождалась множеством всяких осложнений, сомнений и неурядиц. Четверть века назад, при Алексее Михайловиче, театр заводился как «царская потеха», и устроители не рассуждали о необходимости его создания – им просто в голову не приходило размышлять, коли государь указал «учинить комедию». Ныне дело обстояло несколько иначе, хотя и теперь повеление «призвать в Москву комедиантов» исходило от царя (вернее, по поручению Петра приказывал боярин Головин). Эту миссию возложили на Яна Сплавского, выехавшего из Венгрии «в Московское государство служить комедиантом» в 7207 (1698) году.

Иванов Приезд иноземцев
Приезд иноземцев. Картина С. И. Иванова.

В 1701 году Сплавского послали «в Польскую землю, а именно во Гданеск», где «приговорил он в его великого государя службу некоторого знатного и в тех науках звычайного и начального комедианта именем Яна Кунста с восьмью человеки учениками, который имеет во Гданску дом изрядный и жену, и детей». Однако ж актеры в Москву не поехали «без подлинной назначенной годовой заплаты», так как слышали они от «кукольного игреца Гордона», бежавшего из России после «смертного убойства», что «Московия земля столь худа есть, что никто в той исправитись не может». Комедианты потребовали от Сплавского «такого обнадеживания, чтоб им и женам их, и детям иметь вольной с Москвы отпуск безо всякого задержания, когда они ни похотят». Ян Сплавский (именовавшийся на русский манер Иваном Антоновым сыном) вернулся без комедиантов, которых «сыскал с великою нуждою».

Государь, бывший тогда в Воронеже, остался очень недоволен его «службою» и велел писать к тем комедиантам «чрез почту немедленно с таким обнадеживанием». И «лета 1702 генваря в 23 день по указу великого государя велено ехать с Москвы в Польскую землю» Сплавскому и подьячему Посольского приказа Ляпунову, «а с ними великого государя казны на дачу тем призванным комедиантам его великого государя жалованья тысячу ефимков», чтобы они ехали без промедления.

Посыльные выехали «в надлежаший путь» 27 января. Всю дорогу до Польши Сплавский ужасно важничал, изображая особо доверенную персону, кутил, бражничал и в Гданьск привез с собою «явную б. . ., с которою денно и нощно стыдно жил», и вместо того, чтобы спешить исполнить царское поручение, «для прохлады с тою б. . . он вельми на дороге мешкал», так что в Гданьск прибыли они с Ляпуновым только «марта в 25 день».

«Начальный комедиант» Яган Кунст принял деньги, привезенные Сплавским, и составил договорное письмо, а в нем обещал «с своими действующими людьми Великому государю не токмо служить, но, яко верному рабу надлежит. Его Царское Величество всеми вымыслами, потехами увеселять и для того обязывается всегда бодр, трезв и готов быти». Совершив все «заверительные» церемонии, Сплавский с актерами двинулся в путь «изо Гданска к Москве польскими городами чрез Варшаву и на Люблин, и на Владимир, и на Алыки, и на Киев», куда прибыли 18 мая. Дорогою Сплавский куражился, «везде назьшался правителем комедиантов и от того царского величества честь не мало терпела», так как сам он ни писать, ни читать не умел, «а люди глядючи рассуждали, что и комедианты, значит, таковы же». В Киеве он всех «бурмистров и советников шестидесяти и семидесяти лет яко хлопцев плетьми бил» и с подьячим Сергеем Ляпуновым имел «великие вражды». В Москву Кунст добрался наконец со своей труппой лишь 10 июня 1702 года.

Актеров здесь и ждали и не ждали. Государь, хотя занят был делами куда более важными и находился очень далеко от Москвы, все время помнил о них. Непосредственные заботы о театре он вверил боярину Федору Алексеевичу Головину, которому подчинялся теперь Посольский приказ. Головин, находясь с царем в Северном походе, подгонял оттуда неповоротливых дьяков Посольского приказа письмами: «Комедиантов, как приедут к Москве, приняв их, поставьте на постоялые дворы в Немецкой слободе и дайте им жалованья, ежели станут просить, по договору в зачет, что доведется, чем бы сытым быть. И доложите Тихона Никитича (Стрешнева), чтоб он приказал отвесть и отдать к нам на игралище комедий палату во дворце». Яган Христофор Кунст тоже горел желанием как можно скорее начать исполнять свою царскую службу. В Москве же все шло своим чередом: дьяки вершили дела привьшно неторопливо и требования Кунста – о постройке жилищ его людям, о помещении, где должен происходить спектакль, о выдаче денег на «покупку надобных вещей и платья ко одеже игралища» и прочее – казались им чрезмерными, излишними, ненужными.

Между тем актеры, получавшие жалованье от самого Кунста, слонялись по Москве, «дела никакого не делали, денно и ночно упивались» и, почуяв бессилие своего начальника, «послушания ему не отдавали». Главным зачинщиком разгула оказался Яган Плантин, принятый в труппу из студентов. Кунст просил его «в Приказ взяти и наказать другим в образец», а сам тем временем хлопотал о постройке «делательного двора» – так дьяки называли будущее театральное здание. «Двор» этот должен был быть длиною двадцать саженей, шириною – пятнадцать и высотою шесть саженей, а к тому надобно: «досок – две тысячи, гвоздей – двенадцать тысяч, сто бревен, плотников восемь человек, пособников десять человек, токарей четыре человека, жестяных посуд делающих мастеров два человека, стекольчатых мастеров два человека», и если бы все это «назначено было», то Кунст считал, что они управятся за три недели (!). Пока дьяки изумлялись, подсчитывали, сомневались, а главное, отписывали Головину, ожидая его указов, Кунст осматривал предлагаемые ему палаты под театр в Кремле – «на дворце, что от Сретенской церкви проходные к Ратуше». Однако он нашел, что они малы и неудобны.

Далее ► Комедиальная храмина

Главная ► Мода и история театра