История моды маски куклы костюма

Кукольник Петр Осипов

«Каметчик» Петр Осипов сын Якубовский сумел стать одним из немногих кукольников, кормившихся своей профессией, а также тем, что обучал дворовых людей (за которых платили их господа) «игре на скрыпице». Кукольному же искусству, как его ни просили, он учить отказывался: хранил секреты, доставшиеся ему от отца, «камедианта Осипа». «Осип Захаров сын Якубовской – иноземец польской нации», житель города Витебска «католицкаго закона», попал в Россию в самом начале Северной войны в 1700 году. Вместе с отцом «Захарием» и братом Леонтием они «в прошлых давных годех, во время с шведами войны, взяты в полон в Литове и приведены в Москву».

Здесь «Захарей в своей вере и умре», а его сыновья поменяли свой «каталицкой закон» на «веру греческого исповедания» и пустили корни: Леонтий стал сначала серебреником, а потом «часовых дел мастером»; Осипа же взял к себе «в челядники» знакомый нам уже кукольный комедиант Ян Сплавский, у которого он и перенял его мастерство. Когда Сплавский сменил профессию комедианта на более выгодное и престижное поприще военного, то продал Якубовскому своих кукол и все «камедиальные инструменты». Став самостоятельным, Осип женился на москвичке, «российской дворянской дочери девице Матрене Климонтовой дочери Красной», поселился «за Арбацкими вороты в Хлебной улице» и кормился «от кукольной камеди», передав свое искусство старшему сын, Петру.

Он выступал в собственном, хотя и не очень большом доме – туда не могли попасть все желающие увидеть представление. Из-за этого часто происходили ссоры, скандалы, драки, и караул от съезжего двора забирал всех без разбору. Особенно строго обходились с «девками» и «женками» – парни и мужики успевали в большинстве случаев удрать. Одна из шумных историй произошла на масленой неделе: «февраля 3 дня 1746 года в доме комедианта Петра Якубовского в крике караул были взяты солдацкая жена Анна Иванова, дому стольника Ильи Иванова сына Неронова служителя ево Матвея Иванова жена Афимья Семенова, салдацкая жена Марфа Иванова, дому вдовы Марфы Степановой дочери Зиновьевой служительница девка Алена Михайлова, салдацкая дочь девка Марья Александрова, драгунская жена Прасковья Васильева». Выяснилось, что многие из них ушли «для смотрения кукольной игры», не имея разрешения на отлучку. Наказание оказалось весьма строгим : «Анне Ивановой, учиня за приход в Москву без пашпорту наказанье кошками (разновидность нагайки), и чтоб она шла к мужу своему по прежнему, дать пашпорт. Афимью Семенову, взяв приводные деньги (то есть, штраф за привод в полицию), свободить с роспискою. Марфу Иванову до возвращения мужа ис походу, для определения на прядильный двор и получения за то на пропитание заработных денег, отослать в мануфактур коллегию. Анну Михайлову, взяв приводные деньги, отдать в дом помещицы Зиновьевой с роспискою. Салдацкую дочь девку Марью Александрову и драгунскую жену вдову Прасковью Васильеву, для определения на прядильный двор, отослать в мануфактур коллегию – да впредь в Москве праздно б не шатались».

Да, нравы менялись, и «девки» и «женки» давно уже не желали затворничать. В доме у того же Якубовского произошел еще один (весьма типичный для того времени) случай, по поводу которого хозяину пришлось не раз побывать в московской полиции. Семеновского полку солдат Каменев пожаловался, что «жена ево Марья Семенова дочь по зову комедианта приехала на комедию», где в то же время «прилучился» поручик Александр Воейков, прибывший «для отдачи в обучение человека своего на скрыпице». Вероятно, эта самая Марья приглянулась Воейкову, и он «без всякого резону» взял ее за руку, но «оная, вырвавшись, ис того дому ушла, а в те поры схвачена с нее шуба (польская, бархатная, фиолетовая на лисьем чернобуром меху, опушенная горностаем), а кто снял за торопостью не усмотрела». Фиолетовая шуба была найдена «на дворе у погреба, за кадкою» и возвращена хозяйке; репутация «каметчика», конечно же, пострадала, но интерес зрителей к его спектаклям отнюдь не ослабел. Однако единственным настоящим театром в Москве оставалась пока Немецкая комедия.

В 1747 году Иоганн Христофор Зигмунд умер, а его «оставшая жена вышла замуж за обер офицера, коему те комедии содержать не можно», в связи с чем дело возглавил Петр Гильфердинг. Он обратился в Сенат с просьбой пожаловать его «немецкой комедиантской банды директором» и выдать ему «привилегию» на содержание комедий и опер в тех же городах, где раньше содержал их Зигмунд. При Гильфердинге появился, как считали знатоки, «первый правильно организованный немецкий театр». Новый хозяин происходил «из одной итальянской актерской семьи», имевшей неразрывные связи с немецким театром и «оказывавшей на него влияние в области певческого искусства». Из Гильфердингов кроме Петра в России работали еще несколько человек; его брат, в придворном театре, в качестве балетмейстера, и впоследствии его сын, в качестве машиниста и декоратора при Московском публичном театре Медокса.

Далее ► Труппа Петра Гильфердинга

Главная ► Мода и история театра